Среди фильмов, показанных на ММКФ вне конкурса, организаторы особо отмечали серию «Кремастер». Программный директор фестиваля Кирилл Разлогов гордился, что добыл уникальный образец искусства, неизвестный большинству киноведов. «Кремастер»
- детище американского авангардиста Мэтью Барни, которое тот вынашивал на протяжении восьми лет (снято пять частей).

Проект, надо заметить, в высшей степени концептуальный и амбициозный, так как опасно балансирует на грани кино, архитектуры, видеоарта и живописи.
Кремастер - не что иное как мускул, отвечающий за форму мужских семенных желез. Из этого посыла и произрастает основное философско-эстетическое зерно кинематографического цикла. С упорством маньяка-убийцы Барни ваяет герметичную Вселенную, конструирует собственные причудливые системы, экспериментируя с материей и формой. По замыслу художника, все пять серий «Кремастера» - путь формы от зародыша до разложения. Особняком в этой одиссее возвышается «Кремастер-3», самая длинная из
всех частей, три часа которой высидеть дано не каждому.

Незатейливый сюжет (если это можно так назвать) крутится вокруг нью-йоркского здания «Крайслер», построенного в 1930 году.
Углядев в строительстве крайслеровской башни масонский заговор, Мэтью Барни радостно за идею ухватился, да так на ней и повис. Добрую половину фильма можно наблюдать, как молодой масон методично зачерпывает ведром цемент и выливает его в кабину явно антикварного, с позолотой лифта. Туда-сюда, туда-сюда. Взгляд в шахту лифта, взгляд на каменщика. Перед нами – ритуал посвящения в масонскую ложу. Но о том, что обряд не был доведен до конца, мы едва ли узнаем. После того, как кабина лифта срывается и падает вниз, молодой масон, как ни в чем не бывало, продолжает свое восхождение.

У Барни нет диалогов, все подается через картинку и музыку, что еще больше затрудняет понимание авторской мысли.
Неподготовленный зритель запросто рискует свернуть себе шею в интеллектуальных лабиринтах и построениях Барни, здесь, как минимум, необходим путеводитель и небольшой словарик, страниц этак в тысячу. Потому что сразу за начальными титрами хлынет настоящий шквал символов, знаков, образов, аллюзий, зашифрованных посланий и т.д. Но принимать это за бессмысленный поток сознания было бы наивно. У Барни что ни образ – то концепция, что ни действо – то ритуал, преисполненный священного смысла.
Добавьте к этому безудержную страсть к визуализации, и получите отдаленное представление о том, что есть Мэтью Барни. Вот только разбираться в его посланиях – что с кубиком рубика возиться: как ни крути, все равно что-то не сходится.

Источник: http://www.akzia.ru/view/enter/cinema/195.html